Турецкий присвистнул и покачал головой:

– Просто удивительно, что я впервые слышу об этом от вас! Вы, конечно, в курсе, что в соответствии со статьей 151 УПК РФ дела о взяточничестве подследственны прокуратуре?..

– То-то и оно! Николай ждал завершения каких-то оперативных мероприятий, дело собирались передавать ему... Но я почему о нем вспомнил?

– И почему?..

– Он вернулся тогда с этой таможни злой, как... ну, не знаю кто: рассказывал, что один из пойманных на этой взятке вел себя просто, как выразился Коля, «супернагло»... Прямиком ему в лицо заявил, что не пройдет и недели, как Николай выпустит его на свободу собственными руками, если не захочет лишиться своего места... Представляете?

– Я представляю не только это, – зло поджал губы Турецкий. – Могу только догадываться, что именно ответил ему Николай Петрович...

– Правильно догадываетесь! – вздохнул Лайнер. – Колька, по его словам, чуть ли поклялся этому подонку засадить его на всю оставшуюся жизнь, и не только его, но и его хозяев... Понимаете, я о чем, собственно говоря, подумал?.. Если за то время, которое прошло, пока Николай ожидал к себе это дело, упомянутые хозяева собрали о нем сведения...

– А такое могло произойти?

– Не знаю... – Аркадий развел руками. – Я же говорил, что скорее всего это «пустышка»... Но и среди других дел Познеева ничего больше не нашаришь...

– Вам самому из наших трех версий какая кажется наиболее перспективной?

– Безусловно, Башкира...

У Александра Борисовича ожил мобильник, и, глянув на определитель номера, он, извинившись перед Лайнером, включил связь:

– Слушаю тебя, Слава!

– Куда ты, к дьяволу, провалился? – сердито поинтересовался Грязнов. – Я тебя уже час разыскиваю... Это по поводу версии Костина.

– Я был занят, – вздохнул Турецкий. – У тебя что-то срочное?

– Да. Только что стало известно, что один из его подельников, капитан Вячеслав Грабкин, сбежал из-под стражи во время этапирования еще восемь дней назад. Поначалу коллеги-сибиряки намеревались изловить его своими силами, так что сведения, как видишь, запоздали...

– Ничего себе опозданьице! – сердито буркнул Турецкий.

– Не беспокойся, кому надо – вложим...

– Нам от этого легче?.. Ладно, Слава, подъезжай ко мне завтра после летучки, поговорим и обговорим, добро?

Завершив телефонный разговор, Турецкий поднялся со стула. За окнами было уже совсем темно.

– Как говорится, спасибо, Аркадий Ильич, за гостеприимство, – улыбнулся он. – Дела у вас мы брать все-таки не будем, а вот над тем, что вы мне рассказали, обещаю подумать... Удачи вам и всего доброго!

9

Очередное совещание в кабинете Александра Борисовича Турецкого подходило к концу. Вячеслав Иванович Грязнов, завершавший в настоящий момент излагать свои выводы по версии Алексея Костина, в очередной раз бросил недоуменный взгляд на главу оперативно-следственной группы: изучивший за много лет их дружбы все привычки и реакции Турецкого, Грязнов никак не мог понять, почему сегодня тот явно рассеян. О чем таком он думает, что для него важнее вошедшего, по прикидкам Вячеслава Ивановича, в основную стадию расследования?

В том, что Саня действительно поглощен какими-то мыслями, Грязнов не сомневался. И от него не ускользнуло усилие, которое сделал над собой Турецкий, чтобы вернуться к действительности, когда его друг умолк на полуслове.

– Иными словами, – вздохнул Сан Борисович, – ты, Слава, практически уверен, что побег Грабкина непосредственно связан с гибелью Познеева?

– Ты плохо меня слушал, – поморщился Грязнов. – Я НЕ ИСКЛЮЧАЮ этого... И потому предлагаю установить наблюдение, если это не поздно, за домом Грабкина, а с женой поговорить официально, под протокол.

Александр Борисович кивнул и посмотрел на Гнедича:

– Думаю, Олег, вы вполне справитесь с этим заданием, только проговорите предварительно все с Перовой... Слава, – он повернулся к Вячеславу Ивановичу, – а где, собственно говоря, Яковлев?

– Володя находится на задании – в районе Сербского, «слушает» палату Костина и его телефон... Я об этом говорил еще в самом начале... Вообще-то у меня все.

– Александр Борисович, – не выдержал Померанцев, тоже отметивший сегодняшнюю странную задумчивость шефа, – вы мне так и не ответили, правильно ли с вашей точки зрения я собираюсь сориентировать своего агента? У меня с ним встреча назначена через полтора часа... И насчет Романовой...

– Пока все правильно, Валерий, – почему-то тяжело вздохнул Турецкий. – И агента своего ты намерен точно ориентировать, и относительно твоего, Галя, задания: просеять все серебристые иномарки вокруг Башкира и Шахмина необходимо. Установить, сколько таковых имеется, кто хозяева и могла ли данная машина находиться на месте преступления. Работа большая, как ты понимаешь. Плюс угнанные в тот день...

– Я уже звонила в ГИБДД, – отозвалась Романова, не слишком весело, – поеду туда сразу после совещания.

– Да, – рассеянно кивнул Сан Борисыч, – надеюсь, дня за два-три ты все-таки уложишься, список лиц, подлежащих проверке, у тебя, насколько понимаю, уже имеется.

– Не полностью, – покачала головой девушка, – пока в нем всего семь человек – ближайшее окружение Башкира и Шахмина... Он, вероятно, пополнится через агентов Валеры, возможно, даже после сегодняшней встречи...

– Как думаете, – Александр Борисович обратился ко всем собравшимся, – рано пока вызывать сюда Шахмина?

Отозвалась одна Перова:

– Я бы сказала – рано... – Она бросила поверх очков вопросительный взгляд на Померанцева и слегка порозовела. – По-моему, я бы... Словом, наверное, лучше дождаться результатов проверки хотя бы ближайшего их окружения.

Валерий, молча наблюдавший за Светланой, одобрительно кивнул, но ее высказывание никак вслух не прокомментировал.

– Слушай, у тебя дома все в порядке? – это было первое, о чем спросил Турецкого Слава Грязнов, когда они остались после совещания вдвоем, чтобы, как обычно, обсудить его итоги.

Саша удивленно поднял брови, потом нахмурился:

– Да вроде бы да... А с чего это ты вдруг?

– С того... – пробормотал Вячеслав Иванович. – Просто ты сегодня не в своей тарелке... Только не говори, что это не так! Ирочка и Нина здоровы?

– С утра были здоровы, – Турецкий улыбнулся и добавил: – И Ирина Генриховна ворчала на меня даже меньше обычного.

– Ты не ответил на мой главный вопрос, – вернулся к своему Грязнов, – вывернулся ужом и ушел от ответа. На тебя, Саня, это не слишком похоже... Что тебя не устраивает?

– Меня?.. Не устраивает?.. С чего ты это взял? По-моему, все идет пока что неплохо, особенно в свете того, что нам с Лайнером удалось вчера расколоть Юркову...

– И все-таки что-то тебя тревожит, я же вижу!

Александр Борисович хотел возразить, но, видимо, передумал. Потому что вместо этого, молча поднявшись из-за стола, пересел в одно из двух кресел, стоявших у маленького журнального столика, и задумчиво уставился в окно. Ничего интересного, во всяком случае с точки зрения его друга, за окнами не было: верхушки типовых домов-башен и часть неба, увешанного клочковатыми серыми тучами, в счет не шли. Потому, устроившись напротив Турецкого, Слава молча приготовился ждать продолжения разговора.

– Видишь ли, – неуверенно произнес в конце концов Саша, – меня действительно кое-что тревожит. Только не спрашивай, что именно, пока я просто не готов ответить на этот вопрос. А чтобы ты не подумал, что скрываю от тебя что-то... Давай-ка я перескажу тебе свой вчерашний разговор с Лайнером – говорили мы с ним уже после допроса Юрковой...

Вячеслав Иванович выслушал Турецкого очень внимательно, и, прежде чем ответить, немного подумал.

– Что я могу тебе сказать? – произнес он, наконец. – Как заместителя Генпрокурора по следствию, тебя в этой таможенной истории может заинтересовать, на мой взгляд, только одна сторона – каким образом дело о столь крупной взятке просвистело мимо Генпрокуратуры и очутилось в ФСБ... Подумать только, миллион долларов!..